Михаил Шахнович прожил немало лет в милицейской форме и давно считал себя знатоком человеческих слабостей. Его службы хватало на то, чтобы предугадать почти каждое заявление, поступавшее в отдел: драка за бутылкой, семейная ссора, соседи, не поделившие лестничную клетку. Потому и в тот вечер, услышав о «пьяной потасовке», он лишь вздохнул и приготовился к привычной рутине — несколько протоколов, примирительные беседы и тягучая ночь в прокуренном кабинете.
Но вскоре стало ясно, что этот случай отличается от десятков других. Слова свидетелей сбивались, детали путались, а в их рассказах проскальзывало нечто большее, чем простое пьянство. Участники драки вели себя странно: кто-то торопился умолчать о важном, кто-то, наоборот, слишком навязчиво уверял в «случайности» происходящего. Михаил ощутил то старое чувство, знакомое с молодости, — когда опыт подсказывает: за бытовой оболочкой скрывается иной, куда более опасный смысл.
Привычный порядок дежурства рухнул. Вместо скучной смены Михаил оказался втянутым в историю, где за пьяным шумом прятались тщательно завуалированные следы. И чем глубже он вглядывался в обстоятельства дела, тем отчётливее понимал: ночь обещает быть долгой, и на её исходе его ждёт не просто протокол, а разгадка, способная перевернуть всё его представление о том, что происходит в этом районе.
